А в Бари этот день отмечался с особым торжеством. «Накануне 9 мая из базилики выносится изображение Чудотворца в сопровождении множества пилигримов. Каждый из них старается дотронуться изображения или хотя бы его носилок, на которых оно поставлено, - сообщал один из русских богомольцев в начале 1860-х гг. - Затем оно относится в порт и, отплыв несколько верст от города на ярко иллюминованной барке, избранной по жребию, возвращается к вечеру в город. После того несут изображение по всем главным улицам и ставят на особо приготовленное место, а вечером 10 мая вносится изображение свт. Николая в базилику. В эти дни город бывает иллюминован». [4] 

Ко времени перенесения мощей свт. Николая в Бари весь юг Италии входил в состав Византийской империи, и сам город Бари уже был двести лет центром греческой власти во всей Апулийской области. Правда, уже с VIII века в результате бесконечных войн и нашествий жители города попадали на какое-то время под власть то норманнов, то франков, то сарацин. Но поскольку они продолжали считать себя православными греками, то каждый раз, когда это было возможно, они с радостью возвращались обратно - под власть Византии. Так было, например, в 1060 году, но ненадолго: после трехлетней осады Бари пал и снова оказался под властью норманнов. В 1156 году жители затеяли было переговоры с Византией, но за это подверглись гонениям: город был взят и разрушен сицилийским королем Вильгельмом.
Важно помнить эти страницы истории, чтобы было понятно, почему событие перенесения мощей из Мир Ликийских в Бари воспринималось и принимается ныне (во всяком случае, русскими христианами) как событие, касающееся внутриправославного мира. Что и позволяет нам в день праздника перенесения мощей 9 мая (по старому, юлианскому календарю, который тогда, естественно, был календарем и в Бари) повторять за праздничным богослужением: «Днесь град Барский радуется, и с ним вся вселенная ликовствует...» А в календаре Греческой Церкви праздник «перенесения мощей святителя и чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар-град» по понятным причинам отсутствует: ведь вскоре после разделения Западной и Восточной Церквей (1054 г.) Италия стала католической.

г.Бари (Италия)

Так что не следует, вслед за греками, считать изъятие мощей свт. Николая из гробницы в Мирах Ликийских неким святотатством. Ведь после «агарянского» нашествия город Миры, как и другой город - гавань Патры - родина святителя Николая, постепенно пришли в запустение и оказались занесенными илом и песком. Более того, уровень земли всей области поднялся за несколько столетий на 8 метров, и храм, в котором святительствовал Николай Чудотворец, находится теперь гораздо ниже теперешнего уровня земли. Храм в Мирах был разграблен турками, и мощи святителя вряд ли бы там уцелели. До сих пор храм в Мирах (Демре) является лишь памятником древности - филиалом исторического музея, находящегося в г. Анталья (бывш. Анатолия).
Однако даже турки с почтением относились к памяти свт. Николая. Как сообщал черниговский паломник - иеромонах Ипполит Вишенский, побывавший в Мирах Ликийских в 1708 году, в церкви, где ранее покоились мощи святителя, «есть и до днесь чуда от святого гроба, не только нашим христианам исцеление есть, но и туркам неверным бывает помощь. Если кто потеряет верблюда, или осла, или коня, если принесет до гроба свечку и кланяется, тотчас найдет». [5] 
Новое испытание обрушилось на Россию в 1812 году, когда войска Наполеона попрали святыни Московского Кремля. Сражаясь с неприятелем, русские воины всегда призывали в своих молитвах заступника и угодника Божия Николая, надеясь на его чудодейственную помощь. Все сказанное выше позволяет понять, почему в письме Ореста Кипренского князю Голицыну высказывается странная, на первый взгляд, мысль о перенесении мощей свт. Николая из Бари в С.-Петербург. «Когда возможность была единожды тронуть святыню с места для перенесения, из Азии в Европу, то равномерно есть возможность и ныне, да и весьма кстати, повторить подобное благочестие, ознаменуя оное перенесением мощей сего святителя Николая Чудотворца из Бари в Петров град в век царствования благочестивейшего императора нашего Николая Павловича» - пишет Орест Кипренский из Италии. [6] 
Проект русского художника мог бы показаться нереальным, если не мог учитывать некоторых событий из истории русско-итальянских связей. Ведь в 1799 г. вдоль юго-восточного побережья Италии следовала российская эскадра под командованием капитана второго ранга Александра Андреевича Сорокина (умер в 1827). Главной задачей, которая была поставлена перед российскими моряками, было изгнание наполеоновских войск из Италии. Жители итальянских земель возлагали большие надежды на российский флот: «Один слух о явлении победоносного российского воинства на берега Италии приведет в трепет все французские ополчения», - писал адмиралу Ф.Ф. Ушакову посланник в Неаполе В.В. Мусин-Пушкин. [7] 
О продвижении эскадры А.А. Сорокина можно узнать из его собственноручного донесения Ф.Ф. Ушакову. «12 мая (1793 г.), снявшись с якоря, пошли мы к Бари, - пишет он. - И лишь жители сего города увидели паруса наши, то отправили ко мне депутацию, по принятии коей выслан был на берег самый малый отряд, и не прошло двух дней, как уже приведены были к присяге все города сей области». [8] 
С тех пор России довелось пережить наполеоновское нашествие, восстание декабристов и другие испытания. Поэтому, полагал Кипренский, перенесение мощей свт. Николая в С.-Петербург окажет благотворное влияние на духовное возрождение русского общества. «Не ведаю! откуда возродилась во мне сия мысль! не свыше ли она вдохновлена? - продолжает русский художник. - И если событие таковое совершится на самом деле, не исполнит ли оно чистейшей радостью души православного и доброго народа русского, столь много упований полагающего на оного святителя, тем более, подтверждаю ныне, оно драгоценно, что после толиких бедствий, болезней и скорбей Россией претерпенных, но может послужить истинным утешением, утешением сладчайшим и неисчерпаемым. Без сумнения царства наиболее утверждаются непостижимою силою религии, и из следствий сего, кто не видит ясно? - сколь велик Российский Бог!...» [9] 
Нет сомнения в том, что Орест Кипренский смог побывать у мощей свт. Николая, хотя это было сопряжено тогда с многочисленными трудностями. Русские паломники сталкивались с этим еще в середине XIX века; по словам одного из них, «каждый из иностранцев, думающий посетить священный град (Бари - прим. авт.), должен сначала испросить на то позволение от кардинала-архиепископа, папского нунция, а потом от нашей миссии, наконец, от полицейской префектуры». [10] 
К этому следует добавить, что доступ к мощам свт. Николая в Бари был ограничен. Ведь еще в середине XIX в. было нелегко даже посетить крипту базилики, куда нынче можно спуститься беспрепятственно. По сообщению А.Н. Муравьева, намеревавшегося посетить Бари в начале 1840-х гг., «необходимо получить в Неаполе, от нунция папского, письменное дозволение, чтобы быть допущенным в нижнюю церковь, к самым мощам святителя Николая: ибо она открывается только дважды в год, в дни его празднеств, и богомольцы западные обыкновенно довольствуются тем, что воздают поклонение верхнему алтарю. Но и в нижней церкви св. мощи под спудом, и когда отверзаются створчатые дверцы исподнего престола, видно только одно отверстие над ракой чудотворца, но никто не может приложиться к самим мощам великого чудотворца: так мало доступна на Западе святыня сия, столь близкая сердцу каждого православного и особенно русского». [11] 
Правда, российские богомольцы могли утешаться тем, что части мощей свт. Николая сохранялись в Москве: в Благовещенском соборе Кремля, церкви Трех Святителей, бывшем Сетунском соборе, что под Ивановской колокольней. [12] И вот появляется проект Ореста Кипренского о перенесении мощей свт. Николая в С.-Петербург; художник был убежден в том, что «Бог, всегда будучи видимым Покровителем успехов России, вероятно и оное предприятие увенчает славою, чего можно надеяться не вотще, ибо при слабых разысканиях в оном деле нет невозможности». [13] 
Обращение Ореста Кипренского к бывшему обер-прокурору было составлено в 1832 году, когда князь А.Н. Голицын уже утратил свое влияние не только в Св. Синоде, но и в придворных кругах. Тем не менее, художник, в течение долгих лет живший в отрыве от российских реалий, обращается именно к А.Н. Голицыну: «Духовной мысли, столь важного содержания, не нахожу я никого, кому бы приличнее мог адресовать как не Вашему сиятельству. Вам, как особе, занимавшей первое место в России по делам духовным, и, как особе известной в пламеннейшем соревновании ко славе нашей Православной Церкви», [14] - пишет Кипренский.
Однако Орест Кипренский был далек от столичных интриг и не мог вникать в перипетии «схватки бульдогов под ковром». Заканчивая свое обращение к князю Голицыну, художник просит ознакомить императора Николая I с его необычной просьбой. «Будучи движим внутренним побуждением веры, - пишет Кипренский, - я осмеливаюсь таковую мысль как истинный христианин, любящий отечество свое, представить Вам на рассмотрение и ежели оная достойна внимания и сообразна с мыслями вселюбезнейшего государя нашего, то дерзаю повергнуться с оною мыслью и со всеусердным сердцем моим к подножию престола его императорского Величества. Имею честь быть с истинным почитанием и совершенною преданностью Вашего Сиятельства милостивейшего государя». [15] 
Так завершает свое обращение Орест Кипренский; оно написано 25 февраля 1832 г. в Неаполе, куда художник отправился в поисках заказов. Он прибыл в этот город потому, что там в это время обреталась великая княгиня Елена Павловна, покровительствовавшая отечественным живописцам. «В Неаполе меня полюбили, - сообщал он в Петербург своему другу скульптору Самуилу Гальбергу. - Работы имею, и все желают, чтобы я короля и королеву им написал, даже представили они меня королю». [16] Общение со знатной и влиятельной соотечественницей - великой княгиней, быть может, и побудило Ореста Кипренского предложить свой «прожект» о перенесении мощей свт. Николая Чудотворца.
Путь из Неаполя до Рима несложен: дорога идет по равнине вдоль морского побережья. А для того, чтобы из итальянского «Новгорода» попасть в Бари, нужно пересечь южную часть Апеннинского полуострова и преодолеть горные перевалы. О том, какие трудности испытывали при этом русские богомольцы, сообщает А.Н. Муравьев в «Римских письмах». Он с восхищением пишет про двух своих соотечественниц, которые в начале 1840-х гг. «совершили это путешествие, к общему изумлению всех итальянцев». Это было по тем временам настолько необычное паломничество, что рассказ о нем следует привести полностью.

Русское подворье в Бари

Итак, «две крестьянки из Пензенской губернии, мать, лишенная владения ног, и 20-летняя дочь ее, одни отправились из России на телеге, в одну лошадь, в свое дальнее путешествие, без денег и без языка, расспрашивая, как могли, где дорога в Бари? Так бывало в средние века, когда толпы крестоносцев спрашивали у проходящих: куда идти в Иерусалим? Дочь правила лошадью и ходила за матерью, которую сама переносила из телеги в гостиницу и из гостиницы в телегу; денег они не брали и не просили подаяния, но принимали с благодарностью пищу для себя и корм для лошади, которая сделалась членом их семьи. Везде принимали их с изумлением; кое-где над ними смеялись, но покровительство святителя, ради коего предприняли свой подвиг, им сопутствовало, потому что одни, по самым опасным местам достигли Неаполя, доказав на опыте, что может вера. Тут посланник наш убедил их оставить у него свою повозку, и дал им средства ехать в почтовой карете до Бари и обратно. Они возвратились благополучно и, совершив данный ими обет, отправились опять, тем же образом, на родину». [17] 
После победы над Наполеоном влияние России в Европе было велико, но все же оно имело свои пределы. Посягать на общехристианскую святыню - это значило бы восстановить против России весь католический мир.
Борьба России за сферы влияния на Ближнем Востоке закончилась ее поражением в Крымской войне; вмешательство в европейские церковные дела могло бы принести еще большие осложнения. Поэтому европейские государи (за исключением Наполеона) не посягали на чтимые святыни, а издавна присылали к ним свои дары. Так, в большом верхнем храме базилики свт. Николая в Бари можно видеть серебряный кованый престол - дар царя Уроша (1313 г.). «Престол мраморный с серебром до верха, с серебряными светильниками и многими лампадами. Вид его немного похож на устройство над гробницей святого великого князя Александра Невского в С.-Петербурге, но много древнее ее, с вязью и многочисленными ажурами по серебру», - писал о нем один из русских паломников в 1888 году. [18] 
В 1698 году у мощей свт. Николая возносили свои молитвы члены российского посольства во главе с князем Б.П. Шереметевым: «Мая 3-го числа ходили в церковь, где лежат мощи великого чудотворца Николая: оныя святыя мироточивые мощи лежат в исподней церкви под престолом, которая церковь сделана под большой церковью в земле». [19] 

При базилике свт. Николая имеется обширная ризница, где «хранятся многие драгоценные мощи, иконы», [20] в том числе и присланная императором Николаем I икона свт. Николая в окладе. А в нижнем храме (крипте) пол вымощен мрамором на средства императора Николая II, после того как он посетил Бари еще будучи наследником российского престола.
Посещали Бари и другие члены императорской фамилии. Как сообщал в 1861 году один из русских паломников, которые встретился в базилике свт. Николая с местным священником, «по окончании аудиенции прелат указал на лежавший на столике бриллиантовый перстень и сообщил мне, что эта вещь принесена ему в подарок великим князем Константином Николаевичем, посещавшим Бари в 1852 году, и что кратковременное пребывание высокого путешественника навсегда останется в местных летописях». [21] 
Что же касается «проекта» Ореста Кипренского, то он был все же в какой-то степени осуществлен. В Николо-Богоявленском соборе С.-Петербурга доныне благоговейно сохраняется реликвия, связанная с памятью покровителя этого храма. Императрица Александра Федоровна, супруга Николая I, во время своего пребывания в Неаполе изъявила желание иметь частицу мощей свт. Николая Чудотворца. По возвращении же в Россию она повелела передать святыню в Никольский собор, что и было исполнено 5 декабря 1847 года... [22] 
В настоящее время в Турции существует ассоциация «Санта-Клаус», требующая отдать им останки свт. Николая для погребения на том месте, где он лежал до 1087 года. Мотивы ревности «друзей Санта-Клауса» ясны: для развития экономики нужны туристы, а следовательно, популярные достопримечательности. Барийцы отвечают на эти притязания решительным «нет», поясняя, что трудно даже спорить с «людьми, для которых свт. Николай и Дед Мороз - одно и то же». [23] Дискуссию о том, кому владеть мощами, усложнили греки. В элладской печати не раз уже звучало мнение, что похищенное следует вернуть мирликийским эмигрантам, сбежавшим от преследований турок в 1920-х гг. из Малой Азии в Грецию.
Итальянский ответ в мягкой и ироничной форме дал в разных местных СМИ о. Джерардо Чоффари, директор барийского Свято-Николаевского исследовательского центра. «Да, дорогие турецкие друзья, - согласился он, - барийцы похитили в Мирах мощи святого, но вы похитили у греков сами Миры и вообще всю Малую Азию с Константинополем и не думаете это им возвращать». Свою отповедь о. Джерардо обычно завершает так: «Если кому и отдавать мощи святого - так это не туркам и не грекам, а русским, почитающим его как никто в мире. Но они-то, тысячами прибывающие в Бари, и не просят подобного, зная, что Николай Чудотворец - это вселенский святой, и что ни один город на земле не может похвалиться такой веротерпимостью, как у нас». [24] 
Действительно, в древней барийской базилике есть православный придел, в крипте, слева от гробницы свт. Николая Чудотворца. И в каждый воскресный и праздничный день в этом католическом храме служится православная литургия, совершаемая постоянно живущим в Бари румынским священником. Каноники собора разрешают служить литургию у гробницы свт. Николая православным иереям-паломникам из любых стран. [25] А недавно в городе Бари было открыто подворье Русской Православной Церкви, настоятелем которого является священник Владимир Кучумов.


Примечания

[1] Орест Адамович был уроженцем Петербургской губернии; по одной версии Кипренский — это видоизмененная самим художником его фамилия Копорский, которую дали ему при крещении, потому что он родился на мызе Неженская, близ Копорья, Ямбургского уезда. 
[2] Старые годы, 1911, декабрь, с. 42 (Письмо из собрания Н.Д. Бычкова). 
[3] Путешествие иркутянина в Бар-град для поклонения мощам святителя Николая Чудотворца. СПб, 1861 с. 37. 
[4] Там же, с. 39. 
[5] Пелгримация, или путешественник честного иеромонаха Ипполита Вишенского вo святый град Иерусалим. М., 1877, с. 29. 
[6] Старые годы, 1911, декабрь, с. 42. 
[7] Адмирал Ф.Ф. Ушаков. Документы, Т. II. М. 1952, с. 174. Письмо от 6(17) ноября 1798 г. 
[8] Там же, Т. III. М., 1956, с. 85. 
[9] Старые годы, 1911, декабрь, сс. 42-43. 
[10] Путешествие иркутянина в Бар-град, с. 8. 
[11] Муравьев А.Н. Римские письма, Т. II. СПб, 1846, сс.306-307. 
[12] Путешествие иркутянина в Бар-град, с. 25. 
[13] Старые годы, 1911, декабрь, с. 43. 
[14] Там же, с. 43. 
[15] Там же, с. 43. 
[16] Бочаров И., Глушакова Ю., указ. соч., с. 22. 
[17] Муравьев А.П. Римские письма. Т. II. СПб, 1846, сс. 305-306. 
[18] Кекин А.Л. Из Петербурга в Рим, Бари, Неаполь, Александрию, Каир, Иерусалим, Константинополь и Батуми. СПб, 1888, с. 37. 
[19] Из статейного списка посольства Б.П. Шереметьева. // Сивков К.В. Путешествия русских людей за границу в ХVШ веке. СПб, 1914, с. 33. 
[20] Кекин А.Л., указ. соч., с. 37. 
[21] Путешествие иркутянина в Бар-град, с. 20. 
[22] Лавры, монастыри и храмы на Святой Руси. С.-Петербургская епархия. СПб, 1908, с. 99. 
[23] Талалай М. Санта-Клаус, святыни и туристический бизнес. // НГ-Религии, №10 (56), 31.05.2000, с. 2. 
[24] Там же, с. 2. 
[25] Там же, с. 2. 

© журнал "Церковный вестник", 2000.